El plebeyo (Felipe Pinglo)

La noche cubre ya con su negro crespón
de la ciudad las calles que cruza la gente con pausada acción.
La luz artificial con débil proyección
propicia la penumbra que esconde en su sombra venganza y traición.

Después de laborar, vuelve a su humilde hogar
Luis Enrique, el plebeyo, el hijo del pueblo, el hombre que supo amar.
Y que sufriendo está esta infamante ley
de amar a una aristócrata siendo un plebeyo él.
 
Trémulo de emoción, dice así en su canción:
El amor, siendo humano tiene algo de divino,
amar no es un delito porque hasta Dios amó.
Y si el cariño es puro y el deseo es sincero,
¿Por qué robarnos quieren la fe del corazón?

Mi sangre aunque plebeya, también tiñe de rojo,
el alma en que se anida mi incomparable amor.
Ella de noble cuna y yo humilde plebeyo,
no es distinta la sangre ni es otro el corazón.
¡Señor por qué los seres no son de igual valor!...
 
Así en duelo mortal abolengo y pasión
en silenciosa lucha condenarnos suelen a grande dolor
al ver que un querer porque plebeyo es,
delinque si pretende la enguantada mano de fina mujer

El corazón que ve destruido su ideal
reacciona y se refleja en grande rebeldía que cambia su humilde faz.
El plebeyo de ayer es el rebelde de hoy
que por doquier pregona la igualdad en el amor.

Trémulo de emoción, dice así en su canción:
El amor, siendo humano tiene algo de divino,
amar no es un delito porque hasta Dios amó.
Y si el cariño es puro y el deseo es sincero,
¿Por qué robarnos quieren la fe del corazón?

Mi sangre aunque plebeya, también tiñe de rojo,
el alma en que se anida mi incomparable amor.
Ella de noble cuna y yo humilde plebeyo,
no es distinta la sangre ni es otro el corazón.
¡Señor por qué los seres no son de igual valor!...

                                                                   (1934)               

Простолюдин (перевод С. Шатрова)

Растягивает ночь свой чёрный крепдешин.
Неспешно гаснет небо над сплетеньем зданий, улиц и машин.
Свет тусклых фонарей – мерцает и дрожит,
Подчёркивая сумрак, таящий дыханье измены и лжи.

Вот с фабрики чужой без сил идёт домой 
Работяга Луис, плоть от плоти народа, он честен и чист душой.
Но как же тяжело − всем сердцем молодым
Любить аристократку, если ты простолюдин.

Дальше поёт он сам приговор своим мечтам:
Пусть любовь – дань земному, но искра в ней – от Бога, 
Любить – не преступленье, ведь и Господь любил.
А искреннее чувство найдёт себе дорогу,
Запрет ничтожен, если любви взаимен пыл.

Да, кровь моя простая, но алый цвет нормален.
И так же бьётся сердце, и так же вижу сны.
Она аристократка, а я обычный парень –
И внутри, и снаружи различья не важны.
О небо, почему же мы в жизни не равны?

Традиций и любви жестокая дуэль 
Способна стать причиной множества страданий, когда ты плебей.
И чтобы избежать отчаянья и слёз,
Мечтать, что завоюешь руку знатной дамы, не стоит всерьёз.

Но сердце, пережив крушение мечты,
Находит возрожденье в идеях свободы, и, видишь, сегодня ты
Не раб и не плебей, а пламенный бунтарь,
Готовый бросить жизнь свою на равенства алтарь.

Снова поёт он сам в унисон своим мечтам:
Пусть любовь – дань земному, но искра в ней – от Бога, 
Любить – не преступленье, ведь и Господь любил.
А искреннее чувство найдёт себе дорогу,
Запрет ничтожен, если любви взаимен пыл.

Да, кровь моя простая, но алый цвет нормален.
И так же бьётся сердце, и так же вижу сны.
Она аристократка, а я обычный парень –
И внутри, и снаружи различья не важны.
О небо, почему же мы в жизни не равны?

                                                                   (2016)             

Подстрочник 

Ночь уже накрывает своим чёрным крепом
Улицы города, по которым идут люди с неспешными движениями
Искусственный свет, слабо освещая [мостовую], 
подыгрывает полумраку, таящему в своей тени месть и вероломство.

После работы возвращается в своё скромное жилище
Луис Энрике, плебей, сын народа, человек, умевший любить.
И как мучителен этот дискредитирующий закон [жизни] ‒
Любить аристократку, будучи плебеем.

Дрожа от переживаний, вот что он говорит в песне:
Любовь, хотя она свойственна человеку, имеет что-то от Бога,
Любить ‒ не является преступленьем, ведь даже Бог любил.
И если нежность чистая и желание искреннее,
Почему у нас хотят украсть то, к чему стремится сердце?

Моя кровь, хоть и плебейская, тоже струится красным,
В душе поселилась моя несравненная любовь
Она ‒ благородного происхождения, а я скромный плебей,
[Но] не отличается кровь, не отличается и сердце.
Господь, почему люди не равны [имеют разную ценность]?!

Так в смертельной дуэли происхождения и страстной любви
В безмолвной борьбе мы нередко обрекаем себя на сильную боль
Сталкиваясь с тем, что любовь простолюдина
Оказывается вне закона, если претендует на руку в перчатке,
         принадлежащую утончённой женщине

Сердце, видя крушение своего идеала,
Реагирует на это тем, что приходит к открытому мятежу,
         меняющему его смиренный вид.
Вчерашний плебей становится сегодняшним бунтарём,
Который повсюду славит равенство в любви.

Дрожа от переживаний, вот что он говорит в песне:
Любовь, хотя она свойственна человеку, имеет что-то от Бога,
Любить ‒ не является преступленьем, ведь даже Бог любил.
И если нежность чистая и желание искреннее,
Почему у нас хотят украсть то, к чему стремится сердце?

Моя кровь, хоть и плебейская, тоже струится красным,
В душе поселилась моя несравненная любовь
Она ‒ благородного происхождения, а я скромный плебей,
[Но] не отличается кровь, не отличается и сердце.
Господь, почему люди не равны [имеют разную ценность]?!